Политическая жизнь и государев винный погреб в Великом Новгороде в 7119 году[1]

В 1995 году в сборнике, посвященном памяти Андерса Шёберга было опубликована совместная статья Ингигерд Нордландер и Хагар Сундберг, посвященное кабакам, функционировавшим в Новгороде в 1611-1617 гг. Шведские исследовательницы, принадлежащие к первому поколению учеников Андерса Шёберга, «открывшего» научному миру Новгородский оккупационный архив[2], как и в более ранних своих работах[3] проявили интерес не только к принципам, на которых основывались торговля и потребление алкоголя, но и к другим сторонам повседневной жизни Новгорода начала XVIIстолетия. Источником работы послужили 7 кабацких книг 1611-1617 гг. из архива Новгородской приказной избы, хранящейся в Государственном архиве (Riksarkivet) Швеции. Шведским ученым удалось выявить яркие факты: так, с августа 1611[4] по октябрь 1613 г. одним из получателей бесплатного вина с Рогатицкого кабака был сибирский царевич Алтаней Кучумович, живший в Новгороде, видимо, с конца XVI века на положении почетного пленника. Особое внимание ученые уделили снабжению войска алкоголем. Летом 1613 г. водка и пиво посылались в войска в Бронницы, Грузино и на Нередицу, летом 1614 г.,в связи с подходом к Новгороду войска кн. Д.Т.Трубецкого – на Бронницы. В середине июня 1614 г. особая партия вина и пива была выдана кн. И.И. Одоевскому на дорогу до Ивангорода[5].

Однако кроме кабаков – по сути коммерческих учреждений – в Новгороде начала XVIIстолетия существовал еще и государственный винный погреб – хранилище казенного алкоголя, распределявшегося по кабакам, а также выдававшегося служилым людям. Мы попытаемся оценить события политической жизни Новгорода, основываясь на двух документах, созданных накануне возникновения новгородско-шведского политического альянса.

Одной из наименее исследованных страниц истории Смутного времени на Северо-Западе России является период 1605-1610 гг. Два обстоятельства истории Новгорода в Смутное время как правило оказывают непреодолимое влияние на каждого исследователя, подступающего к ее рассмотрению. Это, с одной стороны, шведское военное присутствие (варианты: оккупация, интервенция) в 1611-1617 гг. и, с другой – пребывание здесь одного из виднейших писателей начала XVII столетия – дьяка Ивана Тимофеева[6]. Самое известное событие из истории Новгорода эпохи Смуты относятся к 1608 году, когда воевода кн. М.В.Скопин Шуйский с М.И.Татищевым и дьяком Ефимом Телепневым, чем-то напуганный бежит из города. История эта, как известно, заканчивается трагической гибелью М.И.Татищева. Наиболее богат политическими событиями оказался период истории города непосредственно накануне создания новгородско-шведского альянса. После катастрофы Клушинской битвы и последовавшего за ней свержения Василия Шуйского в стране наступило фактическое безвластие. Вот этот-то 7119 год, столь богатый политическими переменами в Новгороде и сохранил обильную приходно-расходнуюдокументацию государственного Новгородского винного погреба.

Хочется отметить, что давно введенный в научный оборот и часто цитируемый архив Новгородской приказной избы 1611-1617 гг., хранящийся ныне в Стокгольме, незаслуженноне принимается учеными в качестве исследовательской базы, на которой может быть отчасти реконструирована политическая история этого периода.

В архиве Новгородской приказной избы хранится примечательный столбец документов, относящейся к 7119 (1610/11 г.)[7] Сам по себе хронологический период показателен: между 1 сентября 1610 и 31 августа 1611 г. произошли важнейшие события в истории Северо-Запада – от прихода в Новгород Ивана Салтыкова до установления и упрочения там правительства Якова Делагарди – кн. Ивана Одоевского.

Столбец насчитывает 222 листа, ныне расклеен. Большая часть столбца (л. 1-208) является сборником памятей от новгородского правительства о выдаче вина. Памяти сгруппированы в хронологическом порядке. Листы 209-212 и 222 – случайно попавший отрывок Дела по челобитной о поместье Петра Игнатьева сына Обольянинова, относящегося к марта 1614 г.[8]Наконец, листы с 213 по 221 – набор челобитныхновгородских служилых людей сперва государю Владиславу Жигимонтовичу, а позже – Московского и Новгородского государства боярам о выдаче вина.

Другой документ, привлекаемый нами – это приходно-расходная книга новгородского винного погреба за 1610/11 г., которая начала составляться после конфискации вина у Ивана Салтыкова 28 марта 1611 г. и закончена 31 августа 1611 г.[9] Книга хранится в Iсерии коллекции, не имеет скрепы по листам. Она содержит записи о выдаче вина из новгородского винного погреба, а также о поступлении вина в результате упомянутой конфискации.

Впервые оба этих источника были использованы для реконструкции политических событий 7119 года в исследовании П.В.Седова. Ученого интересовали обстоятельства переговоров, предшествовавших взятию Новгорода шведами 16 июля 1611 года. В этой связи он привлек данные обоих источников для иллюстрации хода переговоров[10].

Выделим три важнейших политических перемены в Новгороде 1610/11 г.:

1) приход в НовгородИвана Салтыкова и присяга новгородцев царю Владиславу Жигимонтовичу.

2) арест и казнь Ивана Салтыкова. Приход в Новгород представителей подмосковного ополчения

3) переговоры с Яковом Делагарди и занятие Новгорода шведами

Все эти перемены сопровождались появлением в Новгороде представителей политической элиты, не связанных службой с городом и нашли самое яркое отражение в приходно-расходной документации винного погреба.

Среди людей, пришедших в Новгород с И.М.Салтыковым большинство было связано с Тушинским лагерем. Московское общество, совершившее переворот 10 июля 1610 года и заключившее договор с С.Жолкевским, было организовано на началах широкого компромисса внутри бывших членов Государева двора, в годы гражданской войны оказавшиеся на противоборствующих сторонах, но сохранивших несмотря на это тесные связи друг с другом. Однако именно бывшие члены тушинского двора были наиболее активной группой среди сторонников Владислава, возможно в связи с большей молодостью и отсутствием стереотипов, сковывавших прежних последовательных сторонников Василия Шуйского. Вспомним, что сам Иван Михайлович Салтыков был наиболее последовательным сторонником воцарения в Московском государстве не Владислава, а собственно польского короля Сигизмунда III Вазы.

Первые дачи из винного погреба, которые фиксируют имеющиеся у нас источники адресованы двум виднейшим деятелям, пришедшим из Москвы – князю Г.К.Волконскому (26 сентября) и И.М.Салтыкову (27 сентября). Это несколько противоречит сообщению самого Салтыкова о том, что он пришел под Новгород только 4 октября[11]. Интересно, что еще 15 октября1610 г. в Новгороде (во всяком случае в Шелонской пятине, в 2 днях езды от города) считали легитимной властью еще царя Василия Шуйского, а город возглавляли воеводы кн. Иван Никитич Большой Одоевский и Ратман Андреевич Вельяминов[12].

В своем ноябрьском сообщении Сигизмунду IIIСалтыков упоминает также, что прислал в Новгород вперед себя двух дворян – Якова Дашкова и Матвея Муравьева. Если последний был новгородским помещиком в четвертом поколении[13], то первый так же, как и другие пришедшие с Салтыковым деятели, был в Новгороде чужим. Яков Авксентьевич Дашков известен как сын боярский, служивший по Серпейску с 1606/07 г. с окладом в 550 четвертей[14]. 22 октября 1610 г. из новгородского винного погреба ему было выдано2 ведра вина[15]. Через месяц, 23 ноября «для литовские посылки» он получил еще ведро вина вместе с подьячим Василием Бехтеевым. 18 декабря полведра вина получила его жена София, «для болезни», видимо оставленная мужем в Новгороде[16]. Еще ведро вина Яков Дашков получил, вернувшись в Новгород 31 января 1611 г.

Неоспоримо виднейшее место среди приехавших с Салтыковым в Новгород сторонников Владислава занимает Петр Третьяков – виднейшая фигура Тушинского лагеря, думный дьяк второго самозванца, возглавлявший тушинский Посольский приказ. После свержения Василия Шуйского 28 августа 1610 г. он ушел из Калуги от Лжедмитрия II и принес присягу королевичу Владиславу. Приехав в Москву, он был лишен думного чина и вместе с Иваном Михайловичем Салтыковым был отправлен в Новгород приводить новгородцев к присяге, а в ноябре 1610 г. вместе с Салтыковым уведомлял Сигизмунда о присяге Новгорода Владиславу. По предположению Д.В.Лисейцева, Петр Третьяков продолжал быть новгородским дьяком до переворота в марте 1611 г., после чего отправился в подмосковное ополчение, где 20 августа 1611 г. упоминается в качестве думного дьяка Поместного приказа[17].

Рассматриваемый нами источник позволяет несколько подробнее говорить о деятельности Петра Третьякова в Новгороде осенью – зимой 1610/1611 г. 7 ноября 1610 г. к нему было послано 5 ведер вина из новгородского винного погреба[18]. Через два месяца, 7 января 1611 г., он женился на Варваре, вдове помещика Деревской пятины Федора Клементьева[19]. В этот день дьяку Петру Третьякову на свадьбу было дано 10 «ведеръ вина горячего для того что у него въ здешнемъ городе поместья и вотчины нетъ»[20] (память на получение вина, в отличие от других документов сборника, была скреплена личной печатью Ивана Салтыкова). Через 5 дней после свадьбы дьяк был отправлен в поход, в войска, осаждавшие Ладогу[21], где заперся отряд Пьера Делавилля. Перед походом дьяк Третьяков получил еще 10 ведер вина[22], через 6 дней, 18 января, – еще 10 ведер вина[23]. После этого о деятельности дьяка Петра Третьякова в Новгороде нам ничего не известно[24].

Видимо, там под Ладогой, в сочельник 7119 г., Петр Третьяков подписал такую память:

Лета ЗРFI-го декабря в КД день. По гдрву црву и великого кнзя Владислава Жигимонтовичя всеа Русии указу бояромъ и воеводамъ кнзю Ивану Микитичю Одоевскому да кнзю Володимеру Тимофеевичю Долгорукому съ товарыщи. Вhлети имъ прислати къ боярину Ивану Михайловичю Салтыкову про ратныхъ людеи семъ ведръ вина въ приимочное ведро

А послати то вино подъ Ладогу татарамъ. Д?акъ Петръ Третьяковъ[25]

Отпусти и быть въ готовыхъ судехъ[26]

Вместе с Иваном Салтыковым в Новгороде оказалась и его родственница, боярыня Ульяна Ивановна Салтыкова, жена одноглазого боярина Михаила Глебовича Салтыкова. Именно на ее двор шли самые большие поставки вина из государева погреба, не связанные с военными нуждами (ведро вина 1 октября, 2 ведра вина 16 октября, 2 ведра вина 22 октября, 2 ведра вина 30 октября, по 2 ведра вина 8 и 9 ноября)[27].

Уже в январе 1611 года в Москве знали о поражении Салтыковым войск шведского короля под Ладогой 15 января[28]. 19 же января Ивану Салтыкову было выдано «въ полки подъ Ладогу для ратныхъ людей Р ведръ вина». Видимо, после этого он с победой вернулся в Новгород.

К 22 февраля в Новгороде появляется еще один крупный отряд казаков, пришедший из Москвы, явно с «тушинским» прошлым. 22 февраля ведро горячего вина было выдано «атаманомъ которые пришли въ Великии Новъгородъ съ Москвы а были съ паномъ Микулаемъ Юрогою Богдану Березину да Семену Зарутцкому да Ивану Зворыкину да Максиму Панилову да есаулу Томилу Кайдашеву». Казаки их станиц в тот же день получили 3 ведра вина.

8-10 марта винная раздача была устроена во всех стрелецких сотнях и казачьих станицах.

Таблица 1.

Вино, полученное Иваном Салтыковым из Новгородского винного погреба в сентябре 1610 – феврале 1611 г.[29]
 

Дата	Количество	Примечания
27 сентября	2 ведра вина
8 октября	2 ведра вина
16 октября	10 ведер вина	«про ратныхъ людей»
17 октября	5 ведер вина	«для ратныхъ людей»
27 октября	10 ведер вина	«для ратныхъ людей»
17 ноября	6 ведер вина, 15 ведер пива и 6 четвертей солода ячменного
17 ноября	20 ведер вина	«на гдрвъ обиходъ»
18 ноября	6 ведер вина
23 ноября	3 ведра вина	«для астраханскихъ стрельцовъ которые посланы на гдрву службу въ Порховъ»
Между 10 и 13 декабря	20 ведер вина
24 декабря	30 ведер вина	«про ратныхъ людей астраханскихъ стрелцовъ и казаковъ и на иные стрелцы для праздника Рожества Христова»
24 декабря	7 ведер вина	«подъ Ладогу татаромъ»
8 января	30 ведер вина
12 января	10 ведер вина, 3 ведра вина «двоеново»
19 января	100 ведер вина	«въ полки для ратныхъ людей подъ Ладогу»
28 января	14 ведер вина	«въ полки для ратныхъ людей»
2 февраля	50 ведер вина	«для ратныхъ людей»
21 февраля	10 ведер вина	«для ратныхъ людей»
25 февраля	20 ведер вина	«для ратныхъ людей»

События февраля – марта 1611 года в Новгороде носят довольно темный характер. К 11 марта Иван Салтыков и Корнил Чоглоков были объявлены изменниками, посажены в тюрьму[30] и вскоре первый был казнен, а второй, видимо, остался под стражей и отбыл из города вместе с представителями Первого ополчения незадолго до взятия Новгорода шведами[31].

В то же время последние выдачи вина Ивану Салтыкову по нашим данным относятся к 21 и 25 февраля. Отметим, что в эти дни Салтыков находился, по всей видимости, в войсках – обе дачи (соответственно 10 и 20 ведер вина) были даны Ивану Салтыкову «для ратных людей».

28 марта 1611 года приказчик новгородского винного погреба Григорий Афанасьев с целовальниками «взяли на гдревъ на винной погребъ у Воина Новокщенова да у дияка у Третьяка Копнина опалного вина», ранее конфискованного у Ивана Салтыкова 63 двенадцатикружечных ведра вина и 10 пудов без четверти пушного меда. Конфискованный алкоголь пошел в раздачу[32].

Фигуры Новокщенова и Копнина как приставов при конфискованном у Ивана Салтыкова имуществе знаменательны. В середине апреля 1611 г. из Новгорода назначается военная экспедиция под Старую Русу во главе с Леонтием Вельяминовым, закончившаяся очищением Русы от «воровских людей». Привлекаемый нами здесь Сборник памятей содержит недвусмысленные записи о снабжении вином участников похода: 11 апреля 5 ведер вина получил Леонтий Вельяминов «для староруские посылки», а 17 апреля по кружке вина «для староруские службы» получают пять казачьих атаманов, также вино выдается дворянам, детям боярским, новокрещеным татарам и монастырским служкам «которые были противъ полскихъ людей с воеводою съ Леонтьемъ Андреевичемъ Вельяминовымъ подъ Старою Русою». После взятия Русы тамошнюю администрацию возглавили воевода Воин Афанасьевич Новокщенов и дьяк Третьяк Копнин, прослужившие там до августа 1611 г.

Второй воевода Новгорода, кн. Иван Никитич Большой Одоевский, поддержал переворот, направленный против Салтыкова (а возможно был среди его организаторов) и стал главой Новгородского правительства. Сменилось и приказное управление. Дьяками стали лица новгородского происхождения – Семен Лутохин, Андрей Лысцов, позднее – Томило Сергеев[33]. Первый из них происходил из софийских детей боярских, двое других – из новгородских подьячих. В 1604 году подьячий Андрей Лысцов исполнял мелкую службу – устраивал Заечевский ям под Новгородом[34]; вскоре после переворота он бил боярам челом о вине, указывая что «отъ неметцкие государи пустоты боленъ я нутреною болезнью»[35]. Уже 5 мая 1611 г. сам Андрей Лысцов, названный теперь дьяком, подписывал память о даче вина братьям Никите и Семену Калитиным[36].

Занятно, что о точном времени ареста и казни И.М.Салтыкова нам неизвестно. Почти до конца февраля 1611 года он еще упоминается среди тех, кто управляет Новгородом. Сохранился польский перевод его письма в королевский лагерь под Смоленск, написанного 8 февраля 1611 г.[37]Отмены королевских пожалований, произведенных в Новгороде осенью – зимой 1610-1611 гг. датируются 15 апреля 1611 г., когда по приговору воеводы Одоевского, отправленному в Дворцовый приказ дьяку Семену Лутохину, все дворцовые земли, розданные по дачам королевича Владислава было указано вернуть во Дворец[38].

Среди пострадавших в Новгороде в то время был сын боярский Водской пятины Роман Иванович Неелов. Роман Неелов упомянут среди тех, кто лагере Сигизмунда III под Смоленском в 1610 году получил земельные пожалования лично от короля. Пожалуй, Неелов был одним из немногим сторонников Сигизмунда, кто вступил во владение искомыми землями вскоре после прихода Салтыкова в Новгород[39]. Интересно, правда, что под Смоленском Роману Неелову был пожалован рядок «Устье реки Сясь» (будущие Сясьские рядки, ныне – г. Сясьстрой)[40], в то время как он получил половину дворцового Михайловского погоста на Ладожском пороге (вторая половина была пожалована в поместье также пришедшему с Салтыковым в Новгород казачьему атаману Тимофею Шарову). Во время осады Ладоги Иваном Салтыковым зимой 1610-1611 гг. Роман Неелов привел из Новгорода 40 стрельцов, которые расположились в его поместье[41]. В отличие от своего совладельца и давнего знакомца, атамана Тимофея Шарова, погибшего при штурме Новгорода 16 июля 1611 г., Роман Неелов и после перехода Новгорода под власть шведов оставался на службе, хотя активного участия в политической жизни не принимал. Зимой 1612 года, направленный в Тихвин, он запретил в Тихвинской округе (в Нагорной половине Обонежской пятины) посылать в Ладогу корма на немецких людей[42]. Но уже в январе 1612 г. он лишился своего поместья в Солецком погосте[43], которое было разделено между переводчиком Гансом Бракилем («Анцей Брякилевым»)[44] и новгородским судьей Михаилом Аничковым[45]. После возвращения Новгородской земли Роман Неелов упомянут средиокладчиковВодской пятины в 1619 г.[46].

В архиве Новгородской приказной избы от богатого событиями 7119 года уцелели не только описанные нами документы. Возьмем к примеру Дачные книги Деревской пятины за тот же год[47].Начала в книге не достает; даты, когда были выданы те или иные поместные грамоты отсутствуют. Первые из сохранившихся записей о дачах – Семену Никифоровичу Матюшкину, Степану Кузьмичу Мельницкому и новокрещену Евстрату Мустофину имеют отсылки к некоему «служивому списку», который привез из Москвы боярин и воевода Иван Михайлович Салтыков[48], а царь Василий Шуйский именуется бывшим царем, хотя грамоты его признаются легитимными. Запись о даче новокрещену Мустофину интересна также тем, что она содержит указание на прежнюю службу Евстрата Мустофина Тушинскому вору. По грамоте царя Василия Шуйского поместье Мустфоина былоотписано на государя и в 1609/10 г. передано Петру Семеновичу Лутохину, сыну дьяка Семена Лутохина. Осенью 1610 г. Евстрат Мустофин оказался в Новгороде и по приговору Ивана Салтыкова возвратил себе поместье[49].

Списки всех дач, данных по наказу Ивана Салтыкова, содержащиеся в рукописи перечеркнуты; впрочем, они занимают лишь первые 9 страниц. На с. 9 – новый заголовок: «Деревские пятины дачи при боярине и воеводh при князе Иване Никитиче Большомъ Одоевскомъ да при дьякахъ РIF-го году». В остальной части книги дачи выписываются от имени кн. И.Н.Большого Одоевского, Одоевского с дьяками Корнилом Иевлевым и Семейкой Самсоновым[50], Одоевского с боярином князем Владимиром Тимофеевичем Долгоруковым (в отсутствие Салтыкова в Новгороде)[51] и Одоевского с чашником В.И.Бутурлиным[52].

Арест и убийство в Новгороде Ивана Салтыкова не повлекло за собой немедленного союза с Первым подмосковным ополчением; вплоть до апреля 1611 г. документы из новгородских приказов выдавались именем царя Владислава Жигимонтовича и бояр Ивана Никитича Большого Одоевского и Владимира Тимофеевича Долгорукова.

Дальнейшие политические события 7119 года связаны с начавшимися под Новгородом новгородско-шведскими переговорами, закончившимися провалом и имевшими результатом штурм Новгорода войсками Якова Делагарди 16 июля 1611 года и установлением в Новгороде новой власти, во главе с Яковом Делагарди и боярином кн. И.Н.Большим Одоевским.

Имеющиеся в Сборнике памятей сведения говорят о том, что переговоры новгородцев со шведами начались заметно ранееприбытия в город представителей подмосковного ополчения. Ведро вина с Михаилом Борисовичем Боборыкиным, предназначенное немецким людям было отпущено из новгородского винного погреба уже 23 марта 1611 г. В тот же день три ведра вина было выдано «для немецкие посылки» Гаврилу Бекетову.

Личности обоих новгородцев, через которых были открыты отношения с Делагарди примечательны. Михаил Борисович Боборыкин служил третьим воеводой Новгорода в 1605/06 г.[53]. В 1608 г. он вместе с Иваном Судаковым и Андреем Бунаковым, а также смоленскими дворянами провожал из Москвы к польской границе Александра Гонсевского и других польских послов[54]. В 1609-1610 гг. он участвовал в походах Скопина-Шуйского к Александровой слободе, Троице, в снятии осады с Москвы. После гибели Скопина Шуйского в 1610 г. М.Б.Боборыкин участвует в Клушинской битве, в разгар которой он был послан кн.Дмитрием Шуйским уговаривать немцев не уходить от московского войска вместе с думным дворянином Григорием Пушкиным. И «Михайла немцы въ полонъ взяли, а Григорей ушелъ»[55].

Полонный опыт имел и Гаврило Савинов сын Бекетов. В десятне Водской пятины 1605 г. его скитания описываются следующим образом:

«В Иванегороде в толмачах для свейского языку, а в московском списке и в десятне 112 году к поместному и к денежному верстанью не написан Гаврило Савинов сын Бекетов. И во 114 году в Иванегороде Гаврило Бекетов бил челом государю, а сказал: был де он в полону в Свеи 11 лет, а из полону вышел в 97 году, а государева жалованья поместья за ним учинено без верстанья за полон и за службу в Водской пятине 400 чети, а велено ему быть в Иванегороде на время для толмачества свейского языку, а поместным де окладом не верстан, и государь бы его пожаловал, велел его поверстать поместным верстаньем, кому он в Водской пятине на версту отечеством и службою. А денежное де государево жалованье оброк емлет ис чети, и прежнюю свою ввозную поместную грамоту клал, а в грамоте прежний оклад его написан 400 чети. И боярин и воеводы Михайло Глебович Салтыков да Василей Иванович Белеутов да дьяк Михайло Огарков Гаврила Бекетова поместьем поверстали по его поместью с детми боярскими Вотские пятины. А окладчики про него сказали, что пригодится ему быть в 550 чети»[56].

Миссия Боборыкина и Бекетова по всей вероятности была ответом на письма Делагарди к князю Одоевскому из Лопского погоста, написанные в марте 1611 г.[57].

Одновременно с началом переговоров были предприняты меры по усилению обороны города. 29 марта ведро вина было выдано атаману Семену Заруцкому и 50 казакам его станицы, стоявшим на карауле у Петровских ворот «за то что они у техъ воротъ стоятъ, днюютъ и ночюютъ».

В апреле взаимоотношения со шведами активизировались. 11 числа «для немецкие посылки» было отпущено из государева погреба 28 ведер вина. Получали вино Потап Нарбеков[58], уже известный нам Гаврило Бекетов и подьячий Василий Бехтеев, которому на следующий день, 12 апреля было также выдано для немецких людей «три пуда меду, буде имъ кислово не дано». Тогда же ведро вина получил толмач Тимофей Хахин.
В эти дни Сборник упоминает и небезызвестного дьяка Ивана Тимофеева. 21 апреля он был с ратными людьми послан к Москве, получив на дорогу 5 ведер вина[59]. Судьба этой миссии неизвестна; во всяком случае осенью 1611 г. Тимофеев находился в Новгороде.

Следующий этап политической истории Новгорода как правило связывают с прибывшими в Новгород представителями подмосковного ополчения и, прежде всего, с чашником Василием Ивановичем Бутурлиным. Однако кроме него крупными представителями московских таборов, появившимися в Новгороде после переворота были бывшие тушинцы –князь Семен Григорьевич Звенигородский и дьяк Денис Софонов. Вместе с ними в Новгород приехали дворяне московские Данило Замыцкий, Федор Пушкин, князья Юрий Звенигородский и Семен Хованский и Борис Поливанов, а также некоторые другие москвичи. 6 мая они получили по два ведра вина. Тогда же в Новгороде появились и служилые люди других городов – вязьмичи отец и сын Третьяк и Иван Якушкины (первый служил в Новгороде судьей, второй послан из Новгорода в Швецию в сентябре 1611 г.[60]) и курчанин Никита Курасов.

Князь Семен Григорьевич Звенигородский служил боярином и дворецким у Лжедмитрия II. Интересно, что личность князя Звенигородского связана с Новгородом и в болеераннее время. В 1600 и 1607 гг. он служил воеводой в Копорье, одном из новгородских пригородов[61]. 6 мая 1611 г. он оказывается в Новгороде; прибывшие с ним дворяне получают по 2 ведра вина[62]. Между 11 и 13 мая 1611 г. к нему и к думному дьяку Д.И.Софонову было послано 3 ведра вина, 28 мая им же отослано еще 2 ведра вина (вероятно, на переговоры, на которые Софонов и кн. Звенигородский поехали с подьячими Тимофеем Внуковым и Исаком Кудриным). 9 июня (опять одновременно с Софоновым) получил еще 3 ведра вина; 6 июля – еще 3 ведра вина.

Еще один деятель Тушинского лагеря, оказавшийся в Новгороде в конце весны 1611 года – печатник и думный дьяк Второго самозванца Денис Игнатьевич Софонов, потомственный московский приказной[63]. В нашем Сборнике он именуется не думным дьяком, а думным дворянином. В середине мая он несколько раз получает вино вместе с кн. С.Г.Звенигородским, а 28 мая отправился на переговоры с Делагарди. Оба они покинули Новгород за 10 дней до штурма, 6 июля 1611 г., видимо незадолго до заключения перемирия[64].

Примечательны упоминания о дьяке Софонове, относящиеся к более позднему времени. Он оставил в Новгороде чемодан на подворье у Дарьи, жены Богдана Олферьева. В феврале 1615 г. его «без указу» взял переводчик Бажен Иванов. Будучи допрошен, переводчик утверждал, что дьяк Софонов – дядя его жены Ески, однако был вынужден вернуть дьячий чемодан[65].

Чашник и воевода В.И.Бутурлин впервые упоминается как получатель вина 9 мая 1611 г.[66] С этого времени он регулярно выступает адресантом памятей почти до самого новгородского штурма.В июне 1611 г. в Новгород прибывают еще два деятеля Подмосковного ополчения.

Первый из них – дьяк Афиноген Голенищев, известный тем, что еще в 1605 г. вместе с Василием Ивановичем Бутурлиным раздавал деньги под Кромами[67], позднее, в 1610/11 г., был назначен земским дьяком в Ярославль[68]. 2 июня 1611 г. получил из новгородского винного погреба 5 ведер вина[69], а за день до взятия Новгорода шведами, 15 июля 1611 г. подписал память о выдаче 2 кружек вина стрелецкому сотнику Ивану Паршину[70]. По словам Ивана Плещеева (в окт. 1611 г.), просившего у правительства Владислава его поместья в Ярославском уезде, Афиноген Голенищев «умер в воровских таборех»[71]. На самом деле Афиноген Голенищев был убит при взятии Новгорода шведами[72].

Другой –князь Петр Иванович Пронский. Единственная запись о выдаче ему ведра вина относится к 21 июня 1611 г.[73]; вероятно он покинул Новгород вместе с кн. С.Г.Звенигородским и дьяком Д.И.Софоновым, однако в Новгороде осталась его жена,Авдотья. Повесть о Земском соборе 1613 года упоминает боярина Петра Пронского как восьмого из кандидатов на царский престол[74]. Примечательно, что его жена оставалась в Новгороде и во время Земского собора, уехав в Москву с гонцом Воином Богучаровым 14 марта 1613 г.[75], уже после избрания на московский престол Михаила Романова.

28 мая 1611 г. Делагарди двинулся из Сольцов на Новгород (в Сольцах, вероятно, простоял с начала зимы 1611 г.)[76]. К Новгороду он подошел 2 июня 1611 г. и встал в Хутынском монастыре.

Активные переговоры начались только с 6 июня 1611 г. В этот день к чашнику и воеводе Василию Ивановичу Бутурлину в Спасский Хутынский монастырь, где велись переговоры, было отправлено 20 ведер вина; столько же – на следующий день. Особая порция вина была отпущена в конце месяца, 27 июня – десять ведер вина «в прииимошное ведро, а вино бы было доброе, чтобы неметцкимъ людемъ въ почесть было».

Именно в конце июня – начале июля 1611 года – в дни накануне «новгородского взятия» - наиболее интенсивно выдавалось вино из государственных запасов. 1 июля было выдано 5 ведер вина казакам и по кружке вина есаулам приказа атамана Тимофея Шарова, а также ведро вина сотне дворян Водской пятины, возглавляемых Никитой Вышеславцовым. Тогда же 10 ведер вина было отпущено вновь в Хутынский монастырь чашнику и воеводе В.И.Бутурлину, «для болшого неметцкого съезду, а взяти вина доброго», а также ведро вина посланному туда же князю Ивану Афанасьевичу Мещерскому. 4 июля 5 ведер вина с подьячим Немиром Ручкиным было отправлено лично Якову Делагарди и 10 ведер вина для шведских дворян-участников переговоров «д?яку Монше Мартынову» (секретарю М.М. Пальму). Еще 2 ведра вина было предназначено толмачам. На следующий день, 5 июля, в Хутынский монастырь отправили еще 3 ведра вина.

Интересна запись от 6 июля. Получателями вина в этот день явились боярин кн. С.Г.Звенигородский и думный дьяк Денис Софонов. В Сборнике не отмечены обстоятельства получения ими вина, но это последние упоминания об этих представителях подмосковного ополчения в нашем источнике. Вероятно, вскоре после 6 июля они, вместе с московскими дворянами, отбыли из Новгорода под Москву.

Последняя запись о посылке 6 ведер вина чашнику В.И.Бутурлину, но уже не для переговоров, а «про ратных людей» относится к 9 июля, то есть на следующий день после заключения перемирия с Делагарди.

16 июля 1611 года Софийская сторона Великого Новгорода была взята штурмом. Через день, 17 июля, шведы заняли и Торговую сторону. Чашник и воевода Василий Иванович Бутурлин вместе с Леонтием Вельяминовым, разграбив торговые ряды, ушел из города с казаками; Василий Гаютин, Тимофей Шаров и Афиноген Голенищев погибли на улицах города. Однако государев винный погреб продолжал выдавать вино по памятям.

Так был озаглавлен новый раздел в Приходно-расходной книге государева винного погреба: «Да старого жъ вина[77]в росходе июля съ IЗ числа»[78]. Первые недели получателями вина являются только представители новой шведской администрации: Делагарди, М.М.Пальм, Ганс Бой (Анц Бой), Эверт Горн (Ивер Гор) и другие. Только 16 августа 2 ведра вина из казенных запасов получил представитель русской администрации, упоминавшийся выше дьяк Андрей Лысцов[79]. Аналогичная документация по более поздним годам в архиве Новгородской приказной избы не сохранилась.